«На острове Мочальном, на берегу печальном..»

Это начальные строки надписи на кресте, установленном здесь еще в 2004 году в память о погибших. Остров, на который в целях пожарной безопасности была вынесена с Нижегородской ярмарки торговля мочалом (отсюда и название), с августа 1918 года стал местом казней.

По данным Нижегородской епархии, за годы «красного террора» на Мочальном было расстреляно около 5 тысяч человек - православных священнослужителей и мирян. Многие из них в 2000 году были причислены к сонму новомучеников и исповедников Российских, за веру и Отечество от безбожной власти живот свой положивших. Их расстреливали, закапывали еще живыми, связанных по одному сталкивали в воду с барж неподалеку от острова, где сильное течение, наблюдая, чтобы никто не выплыл... Но они не отреклись от православной веры.

Не случайно крест (сначала деревянный, а затем каменный) был поставлен 30 сентября - в день памяти святых мучениц Веры, Надежды, Любви и матери их Софии. И храм-часовня, который изначально было решено построить на острове, но до строительства так дело и не дошло...

«Мы верим, что молитвы, возносимые из самого сердца России, с места слияния двух великих рек - Волги и Оки, из Нижнего Новгорода - родины истинных граждан Отечества Минина и Пожарского, укрепят наш народ в добродетелях веры, надежды, любви и мудрости»

Но остров Молчальный, как его метко назвал один из потомков участника событий 1949 года, хранит и еще одну тайну. Тогда на Волге, между Чкаловской лестницей и островом, произошла трагедия, о которой сейчас помнят лишь несколько человек. О той катастрофе до сих пор мало что известно. О ней нет информации ни в интернете, ни в подшивках газет. Много темных страниц советского прошлого раскрыто, но об этом чудовищном происшествии в городе Горьком 67 лет назад сегодня помнят только немногие выжившие и посвященные.

Около 3 часов дня 7 октября 1949 года целая толпа студентов сбегала по трапам на пассажирский «финляндец» № 6 у горьковской пристани. Пароходик, набитый рабочими, служащими, молочницами с бидонами, уже почти отплывал, но шустрые студенты все запрыгивали в него, минуя контролера. Безбилетников было так много, что катер отчалил сильно перегруженным. Очевидцы говорят, что борт поднимался над водой на 10—15 сантиметров. Но плыть-то совсем недалеко — на другую сторону реки, на Бор, чего опасаться? Погода была отвратительная: снег с дождем, сильный ветер. А еще по реке плыла ледяная каша — шуга. Народ набился в пассажирский салон — там теплее. Но места всем не хватило, да и накурено было внутри, поэтому кое-кто предпочел померзнуть на палубе. Когда катер отчалил, люди ходили туда-сюда, и кто-то, наверное из экипажа, стал ругаться: «Вот ходят без конца!» И закрыл двери на крючок. Примерно на середине реки, напротив Мочального острова, наперерез пароходику шел пустой грузовой самоходный теплоход. Скорость у судов примерно одинаковая. Из-за неправильного расчета движения капитаном самоходки, перегрузки «финляндца», а также по закону гидравлики, когда течение и ветер создают дополнительное притяжение, самоходка ударяет катер в бок. «Финляндец» мгновенно опрокидывается. Все запертые пассажиры оказываются погребенными в ледяной воде под катером. Какие-то шансы спастись у них могли быть. Если бы не злополучный крючок…

Среди борчан сегодня живут пенсионеры, которые выжили в той аварии, хотя были еще младенцами: их, завернутых в одеяльца, выловили. А другие помнят о погибших родителях и родственниках. нет полных официальных данных об этой катастрофе, где виной всему была простая халатность. Нет данных об уголовном деле. По некоторым сведениям, вахту на самоходке несли нетрезвые судоводители и они получили по десять лет тюремного срока. Впрочем, получил срок и капитан «финляндца» Приданов. Также ему, несмотря на большую семью, не дали обещанного жилья. Начальник Горьковской пассажирской пристани Мошкин за безбилетников и за перегруз катера, как написано в статье газеты «Большевистская вахта», был отстранен от должности. В «Горьковской коммуне» сообщалось, что в навигацию 1949-го было много аварий из-за халатности судоводителей. Но ни одна газета не писала о самом происшествии. В госархиве Нижегородской области об этой аварии можно найти два документа: материал с бюро Горьковского обкома ВКП(б) от 7 октября с сообщением начальника Волжского пароходства Карпова об аварии, решением создать комиссию по расследованию и заслушать ее доклад 10 октября. И затем протокол бюро обкома от 10 октября, где «засекреченный» пункт 11 — «вопрос особой папки» — и есть, скорее всего, вопрос об аварии. Однако не все смыли суровые волны времени. Если в компартии были идеологические требования (какую информацию выдавать и в каком объеме), то на уровне исполкомов городских советов депутатов все было проще: здесь выполняли решения партии и вели документацию.

В госархиве в Балахне (документация по Борскому району до 1961 года поступала сюда) были найдены сведения с именами погибших! 44 фамилии борчан, много молодых. Те самые студенты. Семьям погибших была оказана матпомощь в одну-две средние зарплаты того времени. Согласно найденным архивным сведениям, 13 детей из восьми семей остались круглыми сиротами. Между тем, если верить воспоминаниям участников, это далеко не все данные. Много было пассажиров из окрестных деревень, были и нижегородцы. Вероятно, восстановлены не все фамилии пропавших без вести, которых с учетом мгновенного опрокидывания, запертых дверей салона и ледяной воды было немало. Сопоставив...